Казалось бы, странный вопрос - что такое радость? Но ведь не скажешь, что она - чувство; скорее блаженное напряжение чувств, возникающее без усилия - и без усилия длящееся; то, что не вызывается намерением или замыслом, хотя и на­мерение, и замысел могут вести к ней. Но когда радость случается, она, если гово­рить строго, не имеет причины: слишком велик разрыв между возможной ничтож­ностью повода и ликованием, охватывающим всё наше существо (если мы умеем радоваться) при встрече, при подарке, в сотнях других случаев.

Радость есть нечто «сверх», нечто «над»; великолепный избыток, обозначаю­щий, что в ядре многих мгновений, которые показались бы пресному человеку скучными, ничего не значащими или, во всяком случае, неглубокими, легковесны­ми, есть подлинное духовное зерно, есть значительность, но особого свойства.

Печаль, тоска - все те чувствования, при которых словно блокируется сама спо­собность различения, разъединения и мир окрашивается в один цвет печали.

Радость же, наоборот, усиливает способность различения, узнавания; в печали может быть глубина проникновения, в радости - богатство оттенков. Ни Шиллера, ни Бетховена не назовёшь весельчаками, но Шиллер написал «Оду к радости», а Бетховен положил её на музыку. Но ведь и дело в том, что радость - не веселье. «Райский дух, слетевший к нам», - пишет о ней Шиллер.

И вероятно, неслучайно: в радости мы как бы прозреваем, какой могла бы быть жизнь, если бы гармоническое начало в ней не искажалось; мы получаем принци­пиально иной образ её, образ-оклик, образ-обещание.

И очень важно, чтобы ребёнок, который только входит в жизнь, только начина­ет выстраивать отношения с ней, не был ограничен в своих радостях.

Это нам кажется, что радость бессодержательна, пусть и приятна, но бесполез­на. А на самом деле человек возрастает в радости: это опыт траты душевных сил, когда трата тут же благодарно восполняется и возникает тот кровоток, то редкое, но безошибочно узнаваемое ощущение прямой связи с жизнью, которое может так не называться, может вообще никак не формулироваться, но без этого ощущения человек печально потерян, оставлен.

Радость нужна не потому, что в тяготах человеку будет что вспомнить: была и радость, а значит, жизнь не совсем пропала. Нет, радость, может быть, вообще закладывает основу доброкачественности любого другого переживания; мгновения бытия, которые мы помним с бескорыстной благодарностью, всегда говорят нам, что жизнь всё-таки обращена к человеку светлой стороной, что он ей небезразли­чен, и если даже он оставлен ею - это как морской отлив, в этой оставленности тоже есть непресёкшееся отношение; за отливом следует прилив.

(По К. Станиславскому «О возрастании в радости и благодатной избыточности бытия »)

Константин Сергеевич Станиславский (5 января 1863 - 7 августа 1938) - рус­ский театральный режиссёр, актёр и педагог, реформатор театра. Создатель знаме­нитой актёрской системы, которая на протяжении 100 лет имеет огромную попу­лярность в России и в мире. В 1898 году вместе с Вл. И. Немировичем-Данченко основал Московский Художественный театр.